Эксперты ВЦИОМ заявили о приходе эпохи «воюющих царств»
Поиски нормы и не срабатывающие аналогии В российской жизни с начала 2022 года еще не сложилась «новая норма», заявил директор Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) Валерий Федоров на пленарном заседании XIV международной Грушинской социологической конференции. «В большинстве жизненно важных сфер новая норма либо еще не сформировалась, либо носит ускользающий характер. То, что еще утром кажется, что уже точно определилось и установилось, к обеду уже оказывается вновь каким-то эпизодом, ушедшим», — говорит он. А наличие нормы, по словам Федорова, «это всегда очень хорошо»; если есть норма, то «правила игры становятся понятными, более предсказуемыми, жизненные траектории выстраиваются легче, все движется быстрее и проще». Участники обсуждения оценили, сложилась ли новая норма в международных отношениях, военной сфере, медиа и общественной жизни. По оценке профессора-исследователя Высшей школы экономики Дмитрия Тренина, до начала 2022 года возглавлявшего Московский центр Карнеги, в международных отношениях можно говорить о возвращении старой нормы. «Новая норма — это то, что заканчивается или закончилось в международных отношениях, это была ситуация, когда впервые в человеческой истории между великими державами поддерживались отношения мира и преимущественно отношения сотрудничества», — сказал Тренин. По его словам, существовала эта норма между 1989 и 2014 годам, с тех пор мир вступил в период, когда норма отсутствует, «если под нормой мы принимаем то, что универсально приемлемо». «Когда-то в китайской истории был период борьбы воюющих царств, вот мы находимся в таком периоде. Старое отступает, осыпается, но контратакует, а новое только нарождается», — сказал Тренин. Единый мир, по его словам, расползается на блоки и крупные единицы, а в верхнем эшелоне стран идет соперничество и опосредованная борьба между великими державами. «Мы находимся, на мой взгляд, в шаге, полушаге от войны в полном смысла слова», — предупредил Тренин. Как долго продлится нынешний период, оценить сложно, считает эксперт. «Находясь в военном цикле, мы должны понимать, что цикл этот длительный. Как бы ни завершился украинский конфликт, это не будет завершением мирового кризиса, в котором мы находимся. <…> Борьба за миропорядок между силами гегемонии и силами, противостоящими гегемонии, будет продолжаться, наверное, довольно долго, 15–20 лет, может, дольше», — прогнозирует Тренин. При этом, каким именно будет новый миропорядок, говорить тоже не приходится, так как исторические аналогии здесь не сработают. Через четыре года после революции и через год после гражданской войны, в 1921 году, было подписано советско-английское торговое соглашение, а в 1924 году была волна признаний другими странами Советской России, напомнил Тренин. Сейчас такого не будет, полагает Тренин. Две реальности и стабильность В военной сфере России, напротив, можно говорить о возникновении новой реальности, сказал на конференции президент Центра анализа стратегии и технологий Руслан Пухов. По его оценке, «никто на такой затяжной забег не подписывался». Но поскольку «возникла новая реальность, встала задача адаптировать армию, общество, военную промышленность», продолжил Пухов. И, по его оценке, российская власть отлично справилась со сложной задачей. «Власть проявила неожиданную креативность. В частности ей удалось примирить совершенно непримиримые вещи, ведь ведение масштабных продолжительных боевых действий по определению требует масштабной социально-экономической мобилизации, а это ведет к росту социально-экономического напряжения и в финале [может привести] к подрыву общественно-политической устойчивости». По оценке Пухова, России удается вести военные действие «при максимальном сохранении институтов мирного времени», так возникли две реальности: одна для профессионалов военного дела, а вторая — для мирной жизни. В военной реальности появились серьезные новшества — участие в военных действиях не только регулярной армии, но и частных военных компаний, рекрутирование на войну заключенных и граждан беднейших стран, говорит Пухов. «Необходимо констатировать, что два года проведения специальной военной операции показали если не создание новой нормы, то нового механизма, совершенно не присущего российской власти на протяжении всей истории», — резюмировал Пухов. Традиционным российским способом ведения войны была тотальная мобилизация, гражданских и военных. «Но сейчас власть прилагает все силы, чтобы оставить и страну, и вооруженные силы в значительно демобилизованном состоянии», — сказал эксперт. По его мнению, это «делается из желания сохранить стабильность общества». Новая норма сложилась и в культурной сфере, считает руководитель НПЦ «Ушкуйник» политолог Алексей Чадаев. Если до 2022 года главным культурным героем была «условная Алла Борисовна Пугачева», воплощавшая стремление к личному счастью, то к 2024 году в авангард вышли люди вроде философа Александра Дугина, до начала военной операции считавшиеся маргиналами, сказал Чадаев. Тревожно-депрессивная симптоматика Психологическое состояние российского общества еще сложное, считает профессор РАН Тимофей Нестик. «Мы живем в обществе, которое по уровню тревожно-депрессивной симптоматики уже третий год примерно на 10% выше нормы, и, по всей видимости, в ближайшие годы, по крайней мере до окончания СВО, это будет так», — сказал Нестик. Наиболее уязвимые категории населения — это граждане с низким уровнем дохода, с высшим образованием, жители городов и молодежь. При этом осенью 2023 года более 80% россиян назвали себя счастливыми людьми, напомнил Нестик. Высокие показатели социального и экономического оптимизма, которые превышают показатели последних пяти лет, фиксируются в последние три года, продолжил он. Это возможно из-за сработавшего мощного буфера групповой идентификации. «Уже в марте 2022 года мы видели скачок показателей», — объяснил эксперт, напомнив об «эффекте сплочения вокруг флага». Вместе с тем, предупредил Нестик, военный конфликт будет иметь долгосрочные последствия: граждане, столкнувшиеся с войной в детском возрасте, даже спустя 60 лет проявляли низкий уровень генерализированного доверия по сравнению с теми, у кого не было такого опыта. Еще одна тенденция — среди граждан стран, участвовавших в военных конфликтах, растет вероятность участия в политических партиях, на 20–30% растет вероятность участия в общественных организациях и гражданских акциях. «Надо готовить политическую систему к приходу людей разных взглядов», — считает Нестик.