Генпрокуроры трех стран описали типичные признаки коррупционеров
Каков портрет типичного коррупционера в вашей стране? Тарек Сааб, генпрокурор Венесуэлы: «Можно выделить следующее: Связи с женщинами, вовлеченными в сети проституции и торговли людьми. Эти женщины, как правило, прошли множество косметологических процедур, чтобы демонстрировать пышные формы и стремление к звездности. Ведут показной образ жизни, то есть демонстрируют богатство, роскошь и материальные блага. Стремятся показать высокий социальный статус через траты и покупки, далеко превышающие базовые потребности: автомобили премиум-класса и множество недвижимости. Оперируют большими суммами наличных денег. Употребляют наркотики и алкоголь». Элдер Фернанду Питта Грош, генпрокурор Анголы: «Чтобы лучше понять типичный профиль коррумпированного чиновника в Анголе, необходимо учитывать, что ангольское общество прошло через различные этапы в своей политической, экономической, социальной и культурной реальности. Постколониальные процессы, начиная с 1975 года, тяжелый период вооруженного конфликта с 1984 по 2002 год, демократической эволюции в сторону многопартийности в 1992 году и, с наступлением мира в 2002 году, реализации Стратегического плана национального восстановления — периода, который считается невольно способствовавшим распространению коррупции в Анголе. В 2017 году, после всеобщих выборов в Анголе, новое правительство решило включить борьбу с коррупцией в приоритетную повестку, считая ее злом, которое существенно разъедало ангольское общество и делало невозможной реализацию какой-либо экономической и социальной политики развития, поскольку уже существовали серьезные свидетельства коррупции в Анголе и неудачные попытки с ней бороться. Генпрокуратура разработала свой план по борьбе с коррупцией, включающий меры по предупреждению, пресечению и укреплению институтов. Основные черты типичного коррумпированного чиновника в Анголе заключаются в том, что это преимущественно мужчина в возрасте от 33 до 60 лет, имеющий семью, с ярко выраженными признаками демонстрации выгод, полученных от коррупционной деятельности (роскошные дома и автомобили, поездки за границу и т.д.), будь то в результате получения или требования взятки (требование или принятие денег или иных благ для влияния на свои решения или служебные действия), злоупотребления властью (использование служебного положения в корыстных целях), при этом в большинстве случаев они скрывают владение активами. В основном это работники государственного сектора, чьи действия чаще всего связаны с использованием механизма государственных закупок, завышением стоимости, созданием искусственных трудностей для заявителей с целью последующей «продажи» решения, а также преднамеренной финансовой непрозрачностью при исполнении публичных функций (присвоение средств) и другими девиантными формами поведения. Частный сектор в этом процессе, как правило, играет ведущую роль в предложении взяток, особенно в строительной отрасли, в сфере поставок товаров и услуг, а также при получении лицензий. Мошенничество в государственных и частных контрактах стало обычной практикой частных компаний для получения незаконной прибыли, используя предлог завышения стоимости услуг и материалов». Ямила Пенья Охеда, генпрокурор Кубы: «Мы не потерпим никакой коррупции в нашей стране. Сделаем все для того, чтобы обнаружить коррупционные правонарушения и максимально жестко наказать преступников с соблюдением надлежащей правовой процедуры. Подчеркну, что меры принимаются самые жестокие. Это связано с необходимостью обеспечить соблюдение первой статьи нашей Конституции, в которой говорится о принципе социальной юстиции. Чтобы не было такой ситуации, в которой люди тратят деньги, которые государство с таким трудом добывало. Потому что мы — живой пример социального правосудия, поколение, которое родилось с революцией и после нее. Фидель сказал нам, когда революция победила, что с этого момента все будет гораздо труднее. Но он также научил нас быть готовыми. Нужно учиться, нужно быть бдительным и честным. Вопросы ценностей и принципов в борьбе с коррупцией очень важны. И они закреплены в нашей Конституции». Существует ли сегодня международная мафия? Тарек Сааб, генпрокурор Венесуэлы: «Нельзя отрицать существование международных мафий, связанных с наркотрафиком, торговлей людьми и оружием. Сегодня благодаря сотрудничеству разных стран создаются механизмы борьбы с этими преступными организациями. Например, в случае транснациональных преступлений, таких как легализация доходов, полученных преступным путем, такие преступления требуют наличия организованной преступной группы, где каждый участник выполняет конкретную роль для достижения своей цели. Эти преступления не знают границ и стремятся укорениться по всему миру. В настоящее время можно назвать международные мафии, которые с годами укрепили свою структуру и влияние не только на своей территории, но и внушают страх в мировом масштабе, такие как итальянские мафии Коза Ностра и Каморра, китайские триады, японская якудза, албанская мафия, и такие организации, как Мара Сальватруча, картели Халиско Нуэва Хенерасьон и Хуарес. Не только упомянутые мафии, но и большинство из них стремятся к расширению — как путем конкуренции, так и через союз с другими организациями. Изначально, говоря о мафии, имели в виду исключительно наркоторговлю. Однако с течением времени эта связь потеряла исключительность, так как стало очевидно, что мафии диверсифицировались и теперь охватывают такие преступления, как киберпреступность, торговля и эксплуатация людей, отмывание денег, вымогательство и административная коррупция. Кроме того, стало заметно, что организационные структуры перестали быть жесткими: появляются лидеры или ответственные за разные направления, а внутри одной и той же мафии создаются филиалы». Элдер Фернанду Питта Грош, генпрокурор Анголы: «С момента окончания войны в Анголе в 2002 году была поставлена задача диверсификации экономики и открытия границ для экономического развития. В результате в страну въехали граждане различных стран, объединившиеся в группы, некоторые из которых имеют интересы, выходящие за рамки законных. Наряду с добросовестными иностранцами, занятыми трудовой деятельностью, были зарегистрированы случаи деятельности преступных групп, замаскированных под предпринимателей, главным образом азиатского происхождения, которые действуют на организованном и транснациональном уровне в криминальной среде, хотя это и не совсем мафия в строгом смысле слова. Основные сферы их деятельности — это импорт продуктов питания и медикаментов, контрабанда рога носорогов, слоновой кости, чешуи панголинов и т.д., а также в настоящее время — майнинг криптовалют». Существует ли в вашей стране русская мафия? Тарек Сааб, генпрокурор Венесуэлы: «Нет, в нашей стране не зафиксировано наличие русской мафии. Организованная преступность на международном уровне, безусловно, представляет большую угрозу, поскольку ее сети действуют через границы, что затрудняет контроль и увеличивает масштаб возможного ущерба. Однако на национальной территории ввиду отсутствия доказательства деятельности русской мафии мы не можем утверждать, что она представляет серьезную проблему для нашей страны. Так как нет доказательств существования русской мафии на территории Венесуэлы, нельзя говорить о каком-либо конкретном сотрудничестве в этом направлении. Тем не менее обе страны стремятся к укреплению отношений и недавно подписали соглашения, направленные на предотвращение проникновения преступных организаций, занимающихся различными видами преступлений. Оба государства поддерживают тесные политические и экономические связи, в том числе между прокуратурами двух стран». Элдер Фернанду Питта Грош, генпрокурор Анголы: «Насколько нам известно, на данный момент в Анголе не существует российской мафии и нет серьезных проблем, которые могли бы повлиять на экономику страны. У нас отличные отношения сотрудничества с Генпрокуратурой Российской Федерации, что позволит нам оперативно обмениваться информацией в случае появления признаков групповой преступной деятельности или иных противоправных действий в российской общине в Анголе». Нужно ли усилить контроль криптовалют? Тарек Сааб, генпрокурор Венесуэлы: «Да, необходимо усилить контроль на рынке криптовалют из-за рисков, связанных с прозрачностью, контролем происхождения средств и теми возможностями, которые этот рынок предоставляет для обхода мер по борьбе с отмыванием денег. В случае Венесуэлы государство могло бы продвинуться в обновлении нормативно-правовой базы, связанной с экономической деятельностью и внутренней экономической динамикой. Национальная экономическая динамика имеет особенность — в коммерческом обороте участвуют разные валюты, которые используются малыми, средними и крупными предпринимателями. В этом контексте, учитывая их экономические потребности, предприниматели постоянно вынуждены осуществлять обмен валют, находящихся в обращении в нашей стране. Эта повседневная практика может привлечь организованные группы, стремящиеся легализовать незаконно полученные средства. Законодательство должно более четко регулировать хранение, перемещение и обращение валют, ясно устанавливая предельные суммы в иностранных валютах, подлежащие специальному регулированию, что позволит более эффективно и достоверно отслеживать транзакции и предотвращать деятельность, связанную с отмыванием денежных средств. Это также касается и сферы криптовалют». Элдер Фернанду Питта Грош, генпрокурор Анголы: «Отсутствие контроля со стороны государственных органов или финансовых институтов над приобретением, владением и майнингом криптовалют должно вызывать большее внимание со стороны стран из-за возможности их использования в незаконных целях. Мы признаем, что идет развитие криптовалют, но необходим надзор со стороны авторитетных институтов для поддержания баланса между финансовым рынком и защитой интересов правосудия. В Анголе доступ к криптовалютам не является преступлением, однако майнинг считается таковым в соответствии с действующим уголовным законодательством. По этой причине мы проводим расследования и ликвидируем центры майнинга криптовалют. Мы считаем, что распространение криптовалют может привести к увеличению майнинга и, соответственно, потреблению энергии, что представляет серьезную проблему для стран с ограниченной энергетической инфраструктурой». Регулирование этого рынка должно означать эффективный контроль со стороны юридически уполномоченных финансовых институтов над тем, как приобретаются, хранятся и майнятся криптовалюты, обеспечивая немедленную ответственность для любого, кто вне установленного процесса решит использовать их в целях, не разрешенных законом, и запрещая операции с денежными средствами, полученными незаконным путем».